Александр Иванов
Мы очень себя любим. Мы очень себя жалеем. Мы точно знаем, что заслуживаем большего. Нам кажется, что не там родились. Нас раздражает политика и цены. Нам всё время нужно что-то новое. Мы чертовски умны – просто не сложилось. Нам всё понятно, только не хватает денег. У нас есть всё, но этого мало. Нам важен успех. Мы боимся опоздать. Мы счастливы тусовкой и называем суету - радостью жизни. Но есть люди, волею судьбы исключенные из этого движения. И мой старый знакомый Александр Иванов - из их числа. После травмы позвоночника он 24 года прикован к постели. И его история – лучшее лекарство от фантомных целей и истерического марафона за успехом.
Александр Иванов - художник. Живет в городе Сморгонь.
- Саша, откуда силы?
- Если вкратце – то вспоминая детство, юность, армию, период после армии я просто понимаю, почему мне всегда было тяжело. Для того, чтобы я смог пережить все, что произошло со мной потом. В детстве чего только не было – доводилось ночевать в конуре, учить уроки в курятнике… И это все на фоне просто страшной нищеты. Поступил в Астраханское художественное училище – одеться-обуться не во что. Ходил в летних сандалиях до морозов. Было стыдно ходить по улицам. Короче, вечно голодный, замерзший. А еще из села на курсе я был единственным. Само собой, был объектом для нападок. А у меня кровь казацкая… После второго курса я подрался с педагогом! Меня вообще хотели в колонию для несовершеннолетних отправить. Заступился куратор курса.
Я очень внимательно изучал технику наброска Серова. Сам их делал тысячами! И так руку набил, что к началу 4 курса рисунок стал совершенным. Хотя живопись таки осталась на четверку. Денег не особо, краски, этюдник и холст не купить. А уже в институте (ныне Академия искусств в Минске), когда появилась возможность покупать материалы, я развернулся. В итоге, почти вся живопись осталась в методическом фонде кафедры живописи, а весь рисунок – на кафедре рисунка. В 1983 году, когда был всесоюзный конкурс академического рисунка среди ВУЗов, мои работы заняли второе место. А силы – от того, что постоянно приходилось преодолевать сложности.
- Жизнь подготовила… А литература оказала какое-либо воздействие?
- Конечно! Начнем с того, что я всегда очень много читал. В библиотеке прочитал более 1000 книг с 1 по 8 класс. Мне даже подарили книгу Льва Кассиля «Ранний Восход» о художнике Коле Дмитриеве. В армии перечитал всего Эмиля Золя, Дюма, много исторической литературы…
После травмы увлекся эзотерикой. С женой читали и Ломсадзе, и Блавацкую, и многое другое. И поняли, что во всей литературе одна и та же мысль – в наше время учителей или не стало, или почти не стало, поэтому единственный учитель – это книга. Почитали о православном христианстве и поняли, что к какому-то берегу надо прибиваться. Истину для себя открыли в православном христианстве. А после лекций Алексея Осипова, профессора Московской духовной академии, - все встало с головы на ноги. Стало понятно, куда идешь и для чего живешь. Это спасает и не дает сломаться. Я считаю, что без Божьей помощи не обойтись.
Каждый день мне надо заниматься 5 часов, чтобы привести организм в порядок. Надо заставить себя что-то делать, чтобы преодолеть боль и начать писать. Пишу – все куда-то уходит, как только отставляю в сторону – снова боль. Смотрю на картину и не верю, что я это сделал. С кистью в зубах! Я не знаю, кто мне помогает. Может, ангелы…
- Расскажи про Международную ассоциацию художников, рисующих ртом и ногами.
- Я уже 11 лет там состою. Есть определенная иерархия. Сначала ты кандидат, потом стипендиат, затем – ассоциативный член трех ступеней, затем – полный или действительный член. Этот статус приравнивается к академику живописи. Я сейчас ассоциативный член высшей степени. Но к статусам как-то отношусь спокойно.
У нас есть пример из Брестской области, когда парень в 17 лет получил травму. Для него опорой стали родители. Тоже пишет картины. Еще стихи, рассказы, сказки… Издал несколько книжек. Самородок! Без образования, только внутренний талант. Я написал ему рекомендательное письмо в Ассоциацию. Его туда приняли через три месяца! Меня полтора года мурыжили! Потому что я на тот момент был единственный из СССР.
- Возможно, наш материал попадется на глаза тому, кто оказался в похожей ситуации и он не знает, что делать. Он в отчаянии. Что бы ты ему сказал?
- Первый спасательный круг – это семья. Даже если они просто придут, обнимут и молча посидят рядом. Должны быть близкие люди. Обязательно… Компьютер. Сейчас есть столько возможностей, программ! Я музыку пишу с его помощью, с миром общаюсь…
И я не могу говорить о себе, не касаясь жены. Лариса, это та жена, которая не плюет на тебя и уходит, оставляя тебя на произвол судьбы. Мы с Ларисой – единое целое. Две половинки одного шара, который катится по жизни, пробивая стены и круша камни.
Интервью подготовлено специально для фотопроекта
Фото и текст: Валерий Ведренко
